ролевая #1, Дурка

[Graffity no Wonderland]

итак! сначала обговорим некоторые детали!!!
отписываем посты по логике, а не в таком адовом мессе, как во флудилке))) я всё ещё не хочу создавать порядок отписки, так что помогите мне не убедиться в необходимости этого дурацкого правила))))
ну и... в общем, давайте сделаем игру интересной для всех!!!
первым отпишется Кённи.

Обычное утро в Клинике не предвещает ничего особенного. Жители этого злачного местечка спят по своим кроватям, только собираясь пробуждаться, или даже не помышляя об этом. Первым просыпается Пак Кён, проспав половину ночного дежурства. Но совесть его не особо мучает, потому что никто не тревожил его сна - значит, всё в порядке.

Comments

[Гость]

Ёнгук

Смотря на скулящего Джехё Ёнгука разрывает на две части, одна их которых хочет помочь парню успокоиться, посидеть с ним рядом и, возможно даже, подержать за руку, пока он не уснет, а вторая хочет убраться подальше от этого женственного придурка, который размазал по щекам свою подводку и сейчас больше напоминает солиста группы KISS. Внутренняя борьба длится быстро, и Ёнгук морщится, но кладет свою громадную руку на хрупкое плечо.
- Хей, все будет хорошо.
Ёнгук гладит Джехё по руке, не чувствуя при этом неприязни, но потом вспоминает о движении, которое заметил на кухне уголком глаза, и тут же срывается на кухню, вписавшись в косяк двери из-за спешки. Он находит там парня, которого, почему-то раньше и не видел, но парень так же напуган, как и Джехё, а раз уж Ёнгук начал играть в мамочку, то для всех. Поэтому Ёнгук взваливает на себя еще одного парня, и с трудом доносит его до комнаты истеричной модели, но не заносит внутрь, а опускает на пол у входа.
- Йоу, как ты? - спрашивает он, всматриваясь в бешеные глаза.

[Гость]

Кюхен

- Там ведь дверь была, ведь да? - поджимал губы Кюхен, жмурясь болезненно, чувствуя капли крови на кончиках пальцах. Перед глазами маячит чье-то лицо, незнакомое, а тело снова продирает жуткой дрожью, от которой из груди вырывается всхлип. - Кажется, меня нашли, они нашли меня! - парень беспомощно тянул руки к стене, где не было дверных ручек, ненормально хихикал, осматривался.
Он снова хлопает глазами и смотрит в глаза собеседника, ищет там поддержку и тут же подсознательно ее отталкивает, хмурится, внутренняя глубокая неприязнь к незнакомцам бьет сильно, отталкивает Кюхена к другой стене, в угол, где он обнимает себя за колени, утыкается в них носом и начинает кусать ткань нервно. Зверские болезненные спазмы, ногу сводит от холода, шатен морщится сильнее и теперь кусает губы, смотрит исподлобья, косо, иногда по сторонам - вдруг за ним следят.
- Это плохо, они убьют меня... Ведь да? И тебя они убьют, наверное... они всех убьют?
Зрачки то сужаются, то расширяются, а мозг прислушивается к окружающим его звукам, кажется, в основном, всхлипам и глухому стуку сердца в ушах.

[Гость]

Ёнгук

- Я их сам убью, - отвечает Ёнгук, и дошагав до Джехё и отобрав у того одеяло, возвращается к незнакомцу и накрывает того, - они никого не тронут. Я обещаю.
Совесть, правда, тут же кусает парня и начинает его грызть, поэтому он плетется обратно к Джехё, снимает с себя потрепанную толстовку и протягивает трясущемуся парню. Только через несколько мгновений он понимает, что царапины у того на предплечьях уже слишком глубокие, поэтому он хватает парня за руки и дергает на себя.
- Джехё, бл*ть, прекрати! Приди в себя, с*ка! - рычит Ёнгук, встряхивая парня.

[Гость]

Джехе

Когда кто-то прикасается к руке - страх и паника на секунду отступают, и даже тело перестает ломить. Кто-то что-то говорит, Джехе не может разобрать слов, но голос низкий, густой и обволакивающий, как сироп - модель бледно улыбается и чуть расслабляется, успокаиваясь; но чувство защищенности пропадает так же быстро, как и появилось - Джехе понимает, что остался в комнате один.
Он снова кусает простыню и вцепляется в предплечья с новой силой, стараясь отвлечься на реальную боль. Он уже даже не помнит, из-за чего стало так плохо, но ломает зверски, а еще с новой силой вспыхивает желание преркатить все мучения одним точным движением.
Только вот санитары давно просекли эту фишку и отобрали у Джехе все мало-мальские острые предметы - даже карандаши Пак Кен выдает ему с опаской, под бдительным присмотром кого-нибудь из сестер.
Джехе слышит шаги, но упрямо не поднимает голову, пачкая простыню подводкой, а потом с него сдергивают одеяло и мигом становится холодно. Принцесса стучит зубами, подтягивает к подбородку острые коленки, чувствуя, как самый легкий сквознячок тут же заполняет собой любую дырку между костями в его теле. Он трясется так ровно до того времени, пока ему на плечи не ложится теплая, толстая ткань толстовки.
А потом его опять хватают и трясут, и у Джехе уже даже нет сил удивлятся дежа вю.
Енгук (лицо, которое сейчас хотелось бы видеть меньше всего), материт его и мотает им из стороны в сторону, словно плюшевой игрушкой. Джехе послушно мотается, а потом, когда его отпускают, покачивается и утыкается лицом куда-то вперед, не разобрав даже, куда. Енгук сейчас ему, наверное, голову открутит, но так даже лучше - не надо изворачиваться, складировать под подушкой таблетки, пробовать повеситься на батарее или перерезать вены острым камнем, найденным в парке.
А еще Енгук удивительно теплый и Джехе наконец-то перестает колотить от холода.

[Гость]

Ёнгук

Когда он встряхивает Джехё, то ничего не чувствует - тот очень худой, даже слишком; кажется, что в нем даже души нет - такой он худой. Ёнгук видит, как парень открывает глаза и концентрирует на нем взгляд, но они тут же закрываются, и Ёнгук вскипает. Он боится, что снова будет держать в руках труп; ему это не нравится, это неправильно. Поэтому он хватает парня за воротник и кричит, скрипя зубами:
- Открой свои бл*дские глаза! Посмотри на меня! Джехё, бл*ть, на меня смотри!

[Гость]

Джехе

Блаженное затишье и тепло длятся недолго - Енгук сжимает в пальцах воротник пижамы Джехе и снова трясет его. Ткань больно впивается в горло и Джехе кашляет, разлепляя мокрые ресницы.
- Открой свои бл*дские глаза!
Внутри Джехе срабатывает пружина, детонатор бомбы, он мгновенно подрывается и влепляет Енгуку в скулу - несильно, господи, откуда в нем силе-то взятся, но ощутимо. Глаза у него не бл*дские, и Енгуку давно пора бы это запомнить. Глаза у него самые лучшие из всех глаз живущих на планете, и чертов псих должен...
В следующую секунду Джехе понимает что натворил, и тут же вцепляется тонкими, болезненно бледными пальцами в ткань рукава Енгука. Выдавить из себя "пожалуйста, не уходи" он не может, но и оставаться один боится до дрожи. В памяти всплывают смазанные картинки, изобилующие красным, у Джехе испуганно расширяются глаза, а вдохи и выдохи начинают вырываться рванными всхлипами.

[Гость]

Ёнгук

Чувствуя несильный удар в скулу, Ёнгук от неожиданности охает и уже даже хочет дать сдачи, но потом до него доходит, что Джехё - в сознании, он не умер и уж точно не умрет. И парень сдуру делает то, чего не сделал бы в обычный день: крепко прижимает к себе бывшую модель и гладит того по спине, неосознанно отмечая, как приятно вот так вот держать этого недоноска в объятиях и касаться его пальцами.
- Расскажешь кому-то, убью... - ворчит Ёнгук неслышно, и, подняв с кровати свою толстовку, укутывает Джехё в нее. - Теперь ты в порядке?

[Гость]

Джехе

Когда Енгук прижимает его к себе, Джехе всерьез подумывает заорать и зарядить ему второй раз, но передумывает, как только ладони "этого психа" проводят по его спине - сразу становится тепло и Джехе даже забывает на секундочку, что они - в лечебнице, что у них в лечебнице - труп с ножом в животе. Он сжимает свои пальцы в ответ на рукаве Енгука сильнее и на секундучки прижимается щекой к чужому плечу - кожа у Енгука аномально горячая, Джехе кажется, что его тепла вполне хватит на них двоих, особенно на него, вечномерзнущего Принцессы.
Толстовка у Енгука огромная, Джехе кажется - он в ней может спать, как в спальном мешке, а еще она насквозь пропахла дымом, лежалым запахом карцера и почти неуловимым - гелем после бритья. Енгуку дают бриться самому, а Джехе нет. К нему у санитаров никакого доверия.
Он неуверенно кивает в ответ на заданный вопрос, все еще не в силах говорить, потом спешно вытирает мокрые, грязные щеки, размазывая подводку и поскорее прячет испорченное лицо в воротнике чужой толстовки - одна только мысль о том, что кто-то видит его в таком непривлекательном виде невыносима. Пальцами он продолжает держать Енгука за рукав, все еще побаиваясь того, что он сейчас уйдет и снова придется справляться со своими страхами в одиночку.
Почему-то рядом с Енгуком эти самые страхи и ломки отступают, давая недолгую, но такую нужную передышку.

[Гость]

Ёнгук

Почувствовав, как пальцы Джехё сжимаются на рукаве, Ёнгук смутился. Этот парень бесил его с самого первого взгляды, но вот они стоят, и Ёнгук его обнимает, укрывает своей толстовкой, гладит по спине... Ситуация довольно неловкая, и самый-буйный-пациент отстраняется, и зачем-то спрашивает у Джехё, осторожно поворачивая на себя его лицо.
- Я пойду?...
А загвоздка вся в том, что он ждет ответа. Ответа, которого послушается.

[Гость]

Пак Кён

Кён решает завязать с ранними прогулками, и возвращается в клинику.
Первое, что он видит, топая через холл - пятна крови на полу. Совершенно явно - крови.
Лоб обдаёт жаром, Кён замирает на несколько секунд, потом дёргает дверь. Она заперта. Кён прислушивается, но на кухне очень тихо. Кён срывается сместа, несётся по коридору и останавливается у двери в зал. Он слышит голос Минхёка, резко открывает дверь и видит заплаканного, перепачканного кровью Чихуна и Минхёка перед ним.
- Хён, что сним?! Он поранился? Детка, ты поанился, да?! - Кён подлетает к Чихуни, хватает его за руки и очень очень ласково смотрит в глаза, - Где больно? Минхёк, что с ним случилось? Почему столько крови в холле? Кто его поранил? Чихуни, что у тебя болит? Пошли до працедурной, там есть таблеточки, я тебе сейчас помогу... Ты можешь идти? Что происходит?!
Из Кёна сыпятся бесконечные вопросы, но он затыкается, когда Чихун поднимает на него глаза и едва слышно шепче про своих демонов.
- Я никому тебя не отдам. И не позволю. Ну ты же помнишь, что я их сильнее, да? Пошли, пошли, мой родной, мы с Минхёком сейчас тебе поможем.
Чихун встаёт, опять падает на стул и невнятно говорит что-то про труп.
- Ну какой труп, детка.. Всё хорошо, нет там трупа никакого... Всё хорошо...
Он берёт младшего пациента под руку, помогает встать.
- Хён, помоги пожалуйста его довести. И что произошло? Больше никто не пострадал?

[Гость]

Джехе

- Я пойду?..
Джехе вздрагивает и испуганно трясет головой, даже не отдавая себе отчета в том, что он просит остаться рядом конченного маньяка, психа, буйного, и еще тысячу-лестных-прозвищ, которыми он щедро одарил Енгука в своих мыслях.
Рядом с большим и теплым Енгуком вообще не страшно, и трупы, крики, кровь и ужас скукоживаются до размеров спичечной головки (Джехе как то проглотил целую горсть таких, но он тогда не умер - ему успели промыть желудок раньше), и это - самое главное.
Он дергает Енгука к себе и снова вжимается в него, как будто тот может оградить его от всего сумасшествия этого дня (сумасшествие в клинике для сумасшедших, каламбур на каламубре, - невесело думает Джехе), закрывает глаза и вцепляется пальцами в майку на чужой груди, отстраненно думая, что потом его головой перепашут пол-огорода. Но это потом - как Енгук сам придет в себя.
А придет он в себя не скоро, это точно.
- Мне страшно, - шепотом сообщает Джехе едва ли не первые слова за все их знакомство.

[Гость]

Ёнгук

Когда Джехё дергает его на себя, Ёнгук кончается как буйный ублюдок и, кажется, начинается как личность. Поэтому он без задних мыслей обнимает парня снова, будто тот должен быть в этих объятиях постоянно.
- Мне страшно, - впервые шепчет Джехё, и Ёнгук удивляется, какой красивый голос у этой модели. Хотя чему тут удивляться - сегодня ВСЁ идет не так, как обычно, будь то ненавистный парень в объятиях или труп с ножом в животе. Я-самый-буйный-парень трясет головой, гладит спину ранее ненавистного парня и осторожно очерчивает выпирающие позвонки, словно пытаясь хоть как-то успокоить испуганного Джехё.
Гук и сам не понимает почему и как, но температура в его груди поднимается на несколько градусов.

[Гость]

Минхек

Пак Кен появляется так неожиданно, что Минхек мало верит в происходящее - оно вообще ему кажется страшным сном.
Кен что-то утешаще говорит, пока они вдвоем тащат Чихуна по коридору вновь, все-таки достигнув процедурной. Там быстро колят ему успокаительное и укладывают отдохнуть на кушетке. Уже вытирая засохшую кровь с рук и лица пациента салфетками, Минхек может выдавить из себя только тихий шепот Кену на ухо, прислонившись лбом к его виску.
- Господибожемой, Пак Кен, там настоящий труп.

[Гость]

Пак Кён

- Что? Ну какой труп? - машинально ласково спрашивает Кён и замирает, и даже сердце замирает, потому что Минхёк вот так близко и шепчет в ухо. - Никаких трупов...
А потом его бьёт по голове осознанием того, что Минхёк не может выдумывать\истерить\ловить глюки. И если говорит, значит так и есть. Значит труп. Кён, не отдавая себе отчёта в своих действиях, находит руку коллеги и резко сжимает.
- Кто?
Он готов услышать любое имя своих детей и заранее холодеет.

[Гость]

мне кажется, у всех труп, а у отдельно взятых санитаров и их пациентов просто-таки медовый месяц как же мертвые дядьки с ножами в животах сближают людей!

Джехе

Руки Енгука снова ложатся на спину, Джехе чувствует себя закрытым со всех сторон, и это настолько тепло и успокаивающе, что он расслабляется окончательно. Перегруженная таблетками и транквилизаторами кровь начинает течь в привычном, вялом ритме, а организм, переживший за этот день чуть ли не пачку моральных потрясений и истерик начинает верно и неумолимо отключаться, явно повесив на дверцу сознания табличку "закрыто на ремонт".
Чужие пальцы в основании шеи и чуть ниже, по самому позвоночнику - Джехе знает, что он у него торчит, как рельефная труба, некрасивый и острый и ему становится стыдно и неудобно за себя, такого страшного - посылают разряд приятных мурашек, Джехе невесомо вздрагивает и стекает Енгуку на плечо, прижимаясь виском.
А через несколько мгновений он уже засыпает, измотанный всем произошедшим и с полной уверенностью, что пока "этот-псих" рядом - ему ничего не грозит. Потому что Енгук теплый. И точно защитит.

[Гость]

Минхек

- Я не видел, - глаза предательски щиплет от чужой заботы, словно из Минхека выдавливают чувства, скрытые невероятно глубоко. Он резко выдыхает, пытаясь справиться с собой, и распахивает зажмуренные было глаза. - С ножом в животе лежит человек, - почти лирично произносит санитар, - я не видел его лица.
Минхек все также не может отодвинуться от Кена - слишком тот теплый и.. живой.
Слава богу, живой, - думает Минхек и вдруг вспоминает.
- Надо пациентов по палатам развести и запиреть, потом разбираться.

[Гость]

даешь моар трупов!

Ёнгук

Почувствовав, что тело в объятиях обмякает, Ёнгук ловит уже спящего Джехё и кладет его на кровать. Сердце в груди стучит так громко, что буйному даже кажется - от этого грохота модель обязательно проснется, поэтому Гук накрывает того своей толстовкой, убирает с глаз спящего челку, задержавшись на лице чуть дольше положенного и уходит, закрывая за собой дверь. Почему-то в его голову приходит идея, что нужно бы остаться сторожить этого хрупкого парня. но здравый смысл заставляет плестись к себе, где Ёнгук залезает под одеяло с головой и жмурится, стараясь выкинуть из головы все, что произошло за сегодня.
Однако Джехё никак не хочет оттуда уходить, наоборот - ставит свои чемоданы в мозге Ёнгука и застилает постель.

[Гость]

Пак Кён

Он посильнее сжимает чужие пальцы, осознавая, что е совсем холодные.
- Делаем так, - собранно говорит Кён, не двигаясь с места, - Берём ампулы с успокоительным, шприцы и салфетки, обходим клинику и правда разводим детей по палатам. У тебя связка ключей? Потом звоним в полицию и... и ждём. Труп.. Труп на кухне? Господи боже мой.. А если кто-то из детей его видел?! Надо идти, мой хороший... Мы стобой тут большие дяденьки, надо детей обезопасить, - неожиданно-ласково договаривает Кён, отстраняет от себя Минхка и быстро идёт к шкафу с препаратами.
- Лучше пойти вместе, но раздельно будет быстрее. Юквон спит на скамейке во дворе, про остальных я ничего не знаю. Чёрт чёрт чёрт!... Всё, пошли. Пошли, Минхёк, потом с тобой побоимся. У меня спиртное есть.

[Гость]

Минхек

Он слушает Кена, глядя на пятна крови в форме ладоней на своей груди, словно до сердца пытался добраться один из демонов Чихуна.
- Хорошо, - безэмоционально говорит Минхек, поднимаясь, - тогда я пойду на улицу, заберу Квона и всех, кого по дороге найду. Только, - он смотрит на сопящего Чихуна, - надо его отнести в палату и переодеть.

/как ты узнал про холодные пальцы? они ледяные/

[Гость]

Пак Кён

- Хорошо. Давай вместе, он тяжёлый, я один буду его час волочить.

Кён проверяет содержимое карманов, потом с помощью коллеги дотаскивает Чихуна до его палаты.
- Дальше я сам, я его быстро переодену. Чёрт, где моя-то связка ключей? Значит так, всех в палаты, всем снотворного, боже мой, какой ужас!... Потом всех запрём.
Кён переодевает Чихуна в свежую пижаму, уносит его комбинезон и кидает на пол за поворотом коридора. Сначала он находит трясущегося Кюхёна, замотанного в плед. Быстор поднимает его, ласково прося идти за ним, отводит в палату послушного пациента и вкалывает хорошую дозу снотворного.
Джехё находится в своей палате, весь перепачканный кровью и накрытый чудой толстовкой. Кён решает, что переодевать принцессу будет потом, просто вкалывает спящему снотворное и плотно закрывает дверь.
Потом он заходит в соседнюю палату, видит спящего Гука и садится на его кровать.
- Гуки, что-то ужасное произошло. Но мы с Минхёком всё поправим, обещаю тебе, слышишь? Но сейчас очень очень нужно остаться в палате, хорошо? Тебе сделать укольчик, или ты пообещаешь мне не выходить наружу?
Кён молится, чтобы тот просто пообещал и обещание выполнил, потому что времени мало, надо как можно скорее идти дальше, ну почему их всего двое?!

/интуиция, любовь моя/

[Гость]

Джиён
вообще-то в працедурной был я и Теиль, но это можно опустить, видимо ) представим, что я уже ушёл.

Джиён разбирает какие-то крики, приглушённые несколькими стенами, быстро выходит из своего кабинета и идёт к холлу. Сразу замечает пятна крови на полу, хмурится и идёт туда, откуда они идут: к двери на кухню. дверь оказывается заперта, но Джиён прикладывает силу, и вышибает её плечом.
Трупов он видел прилично. В той клинике, где он работал раньше, пациенты частенько кончали с собой в своих палатах самыми изощерёнными способами. Поэтому он не психует, а спокойно обходит тело и садится возле него на короточки. На самоубийство не похоже, к тому же лицо убитого не кажется ему знакомым, хотя он хорошо изучил все личные дела сотрудников и пациентов.
Джиён думает, нахмурившись, о том, что надо бы вызвать полицию. Но от полиции одна головная боль, с этими людьми он тоже пообщался за время работы. Так что он решает пока оставить это на потом.
Джиён спокойно встаёт, открывает окно, чтобы выветрился неприятный запах крови, берёт в углу ведро с тряпкой, и принимается вытерать следы крови в холле, чтобы не нервировали пациентов. Потом закрывает окно, тщательно моет руки и натыкается на Минхёка, тащащего, кажется спящего, кажется Ким Юквона.
- Недоброе утро, коллега, - спокойно говорит он, - Психи уже по палатам рассортированы, или всё как всегда? Помощь нужна? Вы знаете того, кто там загорает на кухне, И-шши?

[Гость]

Минхек

Он выходит на улицу и вдыхает свежий воздух полной грудью. Квон действительно обнаруживается спящий на скамейке, и Минхек, здраво рассудив, что пациенту это в любом случае пригодится, делает ему укол успокаительного и берет на руки, чтобы отнести в палату.
И натыкается на Джиена, стоящего в проходе на кухню.
- Я еще не видел его, - Минхек благоразумно не произносит слово "труп" и чуть не подскальзывается на мокром поле. - Нужно сначала пациентов по палатам, потом разберемся.

/Кённи, не пиши так, меня пидорасит/

[Гость]

Зико

тиииихаааа в лесуууууууу... только не спит Зикаааааааааааааан.... извините.

Зико не спит. Не спит всю ночь напролет, не может и глаз сомкнуть. Очень хочется открыть форточку и запустить в палату свежего воздуха, но вылезти из-под одеяла слишком лень.
В наушниках постукивает приятный, тихий и ровный бит, Зико переворачивается на спину и смотрит в потолок. В какой-то момент его продирает жаром по всему телу, следом - волна ледяных мурашек; он улыбается спокойно и слишком умиротворенно. Сегодня вечером, после отбоя, он все-таки сумел выпить того обезболивающего дозой в 4 раза больше, чем положено, и глючило его несколько часов. Сейчас - медленно отпускает, с покалывающей болью в животе и с еле различимым шумом, похожим на морской прибой, внутри черепа.
Он переключает трек в наушниках и закрывает глаза, прикидывая, сколько дней ему придется мучиться головными болями, чтобы потом сожрать все за один раз.
- Непозволительная роскошь, Чихо, ты же сдохнешь, парень, загнешься тут... - Зико тихо смеется. - Но ничего.

[Гость]

Кюхен

Парень почти не удивляется тому, что все ходят и почти его не замечают. Нет, возможно и замечают, но как-то не очень наэто похоже. Он все еще нервно ощупывает стену, выйдя в коридор тоже водит руками по бетону, ищет дверной проем, ищет ручку, которой нет, но за которой можно спрятаться от убийц, что его нашли. Он все бормочет себе под нос про дверь,про то, что умрут все, что никто уже их не спасет, что виноват во всем именно Кюхен. Все тело встряхивает почти болезненно, и он начинает тихо хныкать, точно маленький ребенок, разочаровываясь в себе, в том, что так долго не может найти дверную ручку. Он оглядывается на санитаров, поспешно таскающих больных, а сам бледнеет и, кажется, почти сливается со стеной.
Какой-то ужас отступает, но тревога еще тихонько звенит, очень звонко, а путь до своей палаты почти забылся. Где его настоящая дверь, за которой кровать, одеяло, в которое можно укутаться, где те тены, трещины на которых он уже изучил так хорошо? Он немного задел стол, стоящий у стены, покачнулся. Такое ощущение, будто толкнул кто-то.
- Где? Куда мне идти? - непонятно, у кого Кюхен спрашивает, нервно теребя кажущийся таким узким ворот рубашки, то ли у стола, то ли у стен и потолка, больше никого не видно. И снова жутко страшно, и снова он упирается спиной в стену и плачет навзрыд.

[Гость]

Тэиль
.
Джиен уходит и скоро Тэиль проходит в себя. Сначала до него доходит что кто-то кричал. Где-то отголоском проносится что Чихун, но Тэилю пока что все равно. Он снова подходит к степлянному шкавчику и забивает карманы баночками и скляночками, не особо трудясь прочитать для чего те нужны. После этого он засовывает последний в шапку и натягиваеи ее на голову. Вроде не палевно. Он выглядывает из процедурной и смотрит в разные стороны и все-таки решает узнать в чем дело.

Парень стоит возле косяка разглядывая бездыханное тело. Он не чувствует совершенно ничего.Ему все равно.
- Ну хотя бы Чихунни... - Жалобно протягивает кто-то в черепной коробке. Тэиль тяжко вздыхает и разворачивается. Он направляется в палату Чихна, рано или поздно тот там окажется.

[Гость]

Чихун

Чихун открывает глаза, и тут же пытается найти карман на штанине, чтобы сделать журавлика. Кармана не находится, его накрывает паника, он пытается нащупать чётки, но их тоже нет. И запястье саднит.
Чихун медленно поворачивает голову на бок, и смотрит в упор на сидящего у его постели демона. Демон щурит зелёные глаза, он похож на лису и даже бьёт остро пахнущий лекарствами воздух сразу тремя хвостами.
- Ты видел труп, мальчик? - спрашивает демон низким, грудным голосом.
- Да, - отвечает Чихун, понимая, что этого бояться нечего, - Очень испугался.
- Это не мы, - говорит лис, - никто из нас. Мы не опускаемся до такого банального и неаппетитного способа убийства. Это сделал кто-то из людей.
Чихун долго-долго смотрит на демона, внимательно и пристально, потом болегчённо выдыхает. Почему ему стало легче, он не понимает сам.
- Если убил кто-то из нас, его найдут и накажут, - уверенно гудит Чихун, - Надеюсь, это был не я.
Он серьёзно задумывается, лис уходит, и Чихун видит Теиля.
- Хён, хён, это не демоны! Ты видел этого лиса? Он сказал, что мёртвого человека убил человек. Как думаешь, лисам можно верить?

[Гость]

Джиён

Джиён долго смотрит в след Минхёку, раздумывая над тем, что делать дальше. Если затевать самостоятельное расследование - тело надо положить в холодильник, а то жарковато. Но запариваться на это не хочется.
Он выходит в приёмную, ловит кого-то из младшего персонала, и приказывает вызвать полицию, взять ещё пару людей и оказать посильную помощ старшим санитарам.
Раздав указания, Джиён выходит на улицу и закуривает. Есть, над чем подумать.
"Интересно", - думает он, - "Какое влияние стресс такого масштаба окажет на психику некоторых из пациентов? Вполне может оказаться, что подобная встряска может пойти на пользу кому-то из них... Например Ан Джехё".
Джиён раздумывает об этом минут десять, выкуривает две сигареты и складывает окурки в салфетку.
Он думает о том, что санитары, конечно, правы, что разводят несчастных психов по их палатам, нечего им панику друг в друге разводить. Но вот полиция точно захочет с ними пообщаться... Джиён передргивает плечами от перспективы общения с этими любдьми, на фоне которых даже он сам - мать Тереза.
- Надо бы поговорить с этими двумя до того, как предет полиция.. - сам себе говорит Джиён, выбрасывает окурки в урну и идёт на поиски санитаров.

[Гость]

Кюхен

За дверью слышны голоса, упорно думать не хочется, но голоса знакомые, заставляют прислушаться. Половина приглушается толстым бетоном, слышны отдельные слова, но как-то неразборчиво. Мелькает его имя, и Кюхен оседает на пол. Он осторожно и медленно поджимает ноги. Все происходит как во сне, кошмарном сне, где его заключили в холодные стены, заставляют глотать таблетки и терпеть уколы. Он ударяет кулаком по стене раз, еще раз, и еще несколько раз, пока не потекла струйками кровь, пока боль не перестала чувствоваться за дрожью, пока на стене не появилось два багровых пчтна с подтеками.
Мозги, кажется, только сильнее едут, только круче накреняется крыша, рушатся последние надежды, что он вообще отсюда выйдет. Что-то внутри подсказывает - здесь скоро будет много людей, очень много, все они будут подозревать каждого, от каких-то уборщиков до самых буйных. И это натягивает струны нервов, те пищат высоко и громко. А мысли о том, что убить мог именно Кюхен медленно заползают в укромные уголки, грызут мебель, ломают, рушат все доверие, в душе поселяется неприязнь, холод и подозрение, а низенький парень, кажется, поглядывает на Кюхена искоса.

[Гость]

Тэиль

Тэиль стоит какое-то время в дверях и наблюдает за тем как Чихун снова разговаривает сам с собой. Ну что за напасть, делал бы это хоть про себя.
Вскоре младший обращает на него внимание и Тэиль проходит внутрь. Он оглядывает кровать, а потом переводит взгляд на Чихуна который что-то счастливо орет про демонов. Малой рад, что они не причастный к убийству, но Тэиль не разделяет этого чувства.
"Уж лучше демоны, тогда я был бы уверен наверняка...", - где-то в подсознании ёжится здоровый кусочек его души. Тэиль не дает тому закончить и перестает слушать так надоевший ему голос.
- Где там твоя лиса? Тут? Я на нее не сяду? А то вдруг раздавлю твоего демона случайно.
Чихуну всегда становится смешнее когда он так делает. Малой начинает смеяться и басить что-то про "Хен, ну ты шутник, раздавить демона задницей".
Ну и пусть смеется. Если бы Тэиль мог, он бы с радостью раздавил.

[Гость]

ура адищенскому ангсту, я ему как раз вчера ночью объяснение придумал)

Джехе

Проснулся Джехе не сразу - во всяком случае, ему показалось, что глаза он открывал раза три. На четвертый раз комната, наконец, перестала плыть перед глазами, а сердце отозвалось в груди глухим толчком - верный признак сна под лекарством. Джехе хмурится, ощупывает локоть, морщится - на сгибе свеженький прокол, отдающий в синеву. Джехе решительно не помнит, чтобы его вчера кололи, зато помнит другое.
Он закутывается в чужую толстовку (кья, опять она), медленно садится на кровати и чуть наклоняется вперед, перебарывая тошноту в горле. Стены чуть качают, потом они наконец-то встают на место, Джехе собирает расползающиеся мысли в кулак и долго смотрит в стену.
Первым делом почему-то вспоминается не труп, не больница и не ужас прошлой ночи...дня? Господи, он в сутках окончательно запутался. Первым делом вспоминается абсолютно наркоманский сон с Бан Енгуком в главной роли, где этот самый Бан Енгук впихивал в него суп, да еще какими методами! Джехе скрипит зубами и закатывает глаза. Его мучают два вопроса - почему во снах он такой на ура саркастичный и за словом в карман не лезет и какого черта вообще Бан Енгук. Лучше бы милый сон про Пак Кена и нарисованное море не заканчивался бы.
Джехе встает на ноги, немного стоит, приходя в себя и привыкая к равновесию, потом думает, что хочется пить. И даже есть. Есть хочется редко и - обычно - недолго, поэтому Джехе привык по первому же посылу организма находить Кена и клянчить у него что-нибудь - последний только рад был впихнуть в тощего пациента хоть что-нибудь.
Джехе влезает в тапочки и шаркает к двери - та не заперта, хотя и закрыта.
И только выйдя в коридор, Джехе вспоминает - какого, собственно, черта.
Труп на кухне.
Желание покушать сразу притупляется и деликатно удаляется, а Джехе приваливается спиной к двери своей палаты, стискивает пальцы на краях чужой кофты и мелко вздрагивает всем телом.
Он туда точно не пойдет.